Хаджиева М.Х.

«Кормление» покойных через пограничную группу «Джарлы» и «Халип»

Цитаты:

К X веку на основе многовекового и перманентного смешения автохтонного горно-кавказского субстрата и степного пришлого суперстрата сложилась основа карачаево-балкарского народа…

«Идти по кругу, значит возвращаться назад», говорили предки карачаево-балкарского народа, подразумевая под этим, не столько тип хозяйствования, сколько круговорот жизни и смерти и роли пищи, в этом движении, как своеобразного медиатора между миром живых и миром мертвых, которые в мировоззрении тюрков неразрывно связаны между собой. Эти представления вылились в круглую форму печений, хычинов, хлеба, орнаментальных войлоков, украшений конской упряжи, платков, оградок погребений. Помимо хычинов, гырджинов и береков карачаевцы и балкарцы выпекали целый ряд изделий из пшеничной, ячменной, ржаной муки, берекле – пирожки лунарной формы «басила» – «башила берекле» с различной начинкой, а также локумы, тишмеки, чыкырты (кусочки различной конфигурации теста, обжаренного в жире). Локумы пекли различной формы: «терткюл локъум» – в форме квадрата, «ючкюл локъум» – треугольной формы, «узун локъум» – прямоугольной формы, «хыбырт локъум» – хрустящий, «той – локъум» – праздничный локум. Фигурные хлеба – «локум», «гюттю», имели форму птичек – «чыпчыкъ локум», звезды – «джулдуз локум», креста – «къач локум», ромба – «мет локум», «гумай гюттю» – в форме ворона, «къарч гюттю» – звезды большого размера, «артхы гюттю» – в форме четырехугольника с кругом посередине, в форме бараньей лопатки «къалакъ локум». Одни из них имели антропоморфную, другие заоморфную формы, являясь реликтами архаичных верований, связанных с жертвоприношением, с целью обеспечить счастье и благополучие семьи «юйдеги», селения «эль», родины – «джурт», государства – «крал».

Связь жертвоприношения и праздника отражена в этимологии термина той – (одновременно праздник и есть досыта), что означает насытить, жертвовать, т.е. разделять на паи и раздать как можно большему количеству родственников, соседей и особенно нуждающимся. Центром обрядового действа «кормления», является стол, который выступает заместителем «ара багана» «срединного стопа». Жилище выступает как микрокосмос с осью в виде стола, через который и идет общение между мирами, место общения с покойными. Эти миры (пока живых и уже мертвых) находятся не так далеко, они расположены рядом, разделенные незримой чертой. Проникнуть через, которую можно с помощью жертвоприношения скота и «кормления» почивших приуроченным к определенным датам смерти человека, что является одним из важных элементов погребальной обрядности.

Вера в необходимость обеспечения покойников пищей присуща карачаево-балкарскому народу, существуют поговорки «Ельген садакадан тоймаз» – Мертвым нужны регулярные жертвоприношения, «Ельген садакадан тоймаса, саулада тоймазла» – Если мертвый не будет доволен жертвоприношениями, не будут жить в довольстве живые. Покойные являлись носителями и гарантами плодородия и должны были при соответствующих действиях помогать своим родственникам. Покойники должны были защитить благополучие живых, для чего и проводились своеобразные кормления покойных, через родственников, соседей и особой пограничной группы населения бедных «джарлы» и несчастных «халип», которые находились одновременно в двух мирах мире – мертвых и мире живых. «Кормление» и «одевание» пограничных «джарлы» и «халип», не является случайным, жертвовать распределять пищу, одаривать одеждой, бельем, т.е. гарантировать почившему безбедную жизнь в мире «откуда еще никто не возвращался» и одновременно стабильность и изобилие живым…

В первые три дня после смерти человека, в его доме не готовят пищи, не зажигают огня, это касается, газовых, электрических приспособлений, мультиварок, пароварок, микроволновых печей. Все заботы, связанные с приготовлением пищи, ложатся на родственников и соседей. Члены семьи не причисляют себя ни к миру мертвых, ни к миру живых они находятся на пограничье. Семья оторвана от мира, они не могут носить красивой, новой одежды, ювелирных украшений, посещать праздничные мероприятия.

Посредник между досягаемым миром живых и недосягаемым небесной обителью предков был конь. Однако, по-видимому, конь в погребальном ритуале играет отнюдь не только посредническую роль.

Значение коня состоит в том, что он является силой, способной обеспечить человеку возрождение к новой бессмертной жизни на том свете.

В средневековье в качестве жертвенного животного у тюрок выступал конь (Байтал-Чапханский могильник, Мокрая Балка, курганах Огуз, Чертомлык, Толстая Могила Солоха в Причерноморских степях, Пазырык на Алтае, Аржан в Туве, Борсунлу, Басаркечар, Беим-Саров на Южном Кавказе. Одновременно конь – это солнце, помощник и атрибут Тенгри, помогающий людям перемещаться из одного мира в другой, перемещать покойного и поминальную пищу, которой часто являлся он сам. Участие коня в похоронном ритуале имеет тенденцию, уходящую корнями в древнетюркскую среду, о чем пишут болгарские исследователи: «раннесредневековые болгары хоронили своих вождей с мечом и конем».

Пережитки этого ритуала сохранились почти до современности у чувашей: коня хоронили вместе с умершим хозяином. У казахов на поминальном мероприятии «конь приносился в жертву, а голова клалась на надгробный памятник или насаживалась на шест, иногда вместе с хвостом животного. По сей день некоторые восточные казахи, горные кыргызы могут оставлять на могиле череп коня, заколотого на поминках».

В карачаево-балкарском нартском эпосе описан погребальный обряд нартов, который включал жертвоприношение коня каждые пять лет, в месяц май – хачауман в честь нарта готовили поминальную пищу, давали клятву Тейри в стойкости и мужестве. Хачауман ай считался особенным, бытовало поверье о том, что многие растения приобретают в этот день особые магические свойства, общение между мирами более стабильно, он не случайно был выбран для поминальной трапезы, он связан с аграрным культом, когда заботой земледельца являлось обеспечение будущего богатого урожая, культ предков,

в свою очередь, связан с плодородием земли. Хачауман ай, сложный период, когда истощились все зимние запасы зерна, консервов, пресервов. К тому же различные болезни, нехватка кормов, сильные морозы очень часто приводила к падежу скота – основного богатства, и основной пищи карачаево-балкарского народа. Следовательно, очень важно обеспечить богатый приплод, урожай. В этот период пожертвования в пользу пограничного слоя населения, совместная трапеза, символическое перераспределение, ритуальные траты служат залогом и прообразом будущего богатства…

Так, например, если говорить о «главной» поминальной еде, это мясо и зерно. Мясо вареное, тушеное, жареное с кисломолочной приправой «тузлукъ», пельмени – «суу берекъ», мясной пирог – «хычин», колбасы – «сохта», мясная подлива. Рисовая каша – кутья – «баста», лапша, халва двух видов с медом, орехами, сухофрукты. Если говорить о канонах социально-ритуального поведения в контексте поминальных трапез, было принято помогать семье потерявшего своего члена в приготовлении поминок – эти обязанности перекладывались на плечи родственников и соседей. Раздача пищи от имени семьи умершего, происходит на третий, пятьдесят второй день от даты смерти «гитче маулут», через полгода, и год – большие поминки «уллу маулуту», главным элементом раздачи было мясо жертвенного животного, разделанное на паи – «схат» и зерно, а как дополнительные вода, соки, конфеты, халва, сахар, растительное масло, посуда, полотенце, чай, кофе. А также в течение всего года, каждый четверг проходят своего рода «маленькие поминки», которые охватывают соседей и прибывших на них родственников, причем основным элементом этих раздач были мучные продукты с начинкой из мяса, сыра, творога с зеленью, фрукты и сладости.

Обращение к традиционной культуре автохтонов Северного Кавказа карачаевцев и балкарцев позволяет вскрыть самые глубинные пласты и подобраться к древнейшей культурной основе, которая уже непонятна, но круг ритуальных и обрядовых действий сложившиеся в древности скрупулезно выполняется и сегодня. Несмотря на то, что умилостивительная, предупредительная жертва отличается от обычного дара, и она не возвратна, и ничего не гарантирует, но все равно жертвователь рассчитывает на добрую ответную волю и получение материальных благ от той силы, к которой обращена жертва. И мы по- прежнему верим в то, что чем больше людей вкусят ритуальных даров, тем спокойнее будет почившему, он будет чувствовать заботу и внимание, а значит, его любят о нем помнят.

 

Ссылка наисточник