4-я часть
А.В. Гадло
«Предыстория Приазовской Руси. Очерки истории русского княжения на Северном Кавказе»
Относительно быстрая утрата населением Южного Приазовья языческих погребальных традиций объясняется также тем, что дохристианские погребальные сооружения обитателей этого края сравнительно мало отличались от христианских погребальных сооружений. Как было отмечено выше, для дохристианских погребений были характерны положение покойника на спине лицом на восток или северо-восток, устройство земляной вытянуто-овальной ямы, которая перекрывалась камкой, деревом, каменными плитами или саманными кирпичами, и даже обкладка стенок ямы деревянными плахами, саманными кирпичами или каменными плитами, малочисленность и сравнительная бедность погребального инвентаря...
Монеты VI и начала VII в. встречаются исключительно в Боспоре (Керчи). Монеты, имевшие хождение во второй половине VII в., появляются за его пределами. Наиболее ранняя монета — 40 нумий Ираклия и Константина II (610—641) найдена в 1939 г. в Фанагории.
Это единственная монета первой половины VII в. Монет второй половины VII в. несколько. Фоллис Константина III (641—668) был найден нами в 1964 г. на уровне древней дневной поверхности при раскопках жилища VI на поселении у д. Героевка.2 Перечеканенный Константином III константинопольский фоллис Фоки был найден в 1960 г. в районе Боспорской загородной усадьбы (за пределами древней Керчи, в 2 км). Фоллисы Константина IV Погоната (668—685) найдены вблизи Тиритаки (пос. Аршинцево) и в районе пос. Синягино (Джанкой). Все эти монеты медные — обстоятельство, свидетельствующее о том, что в Южное Приазовье они, скорее всего, попали вследствие торгово-денежных операций, а не в качестве сокровищ. Об активизации торговых сношений в проливе, о которой говорит нумизматический материал, свидетельствует и амфорная тара. Амфоры, которые мы датируем концом VII — началом VIII в., судя по характеру глин, представляют импорт понтийских центров.
Период возникновения интересующих нас поселений в Южном Приазовье А.Л. Якобсон определяет концом VIII в. (второй половиной) и даже началом IX в. С этим утверждением трудно согласиться. В середине второй половины VIII в. эти поселения, несомненно, уже существовали, а их обитатели переживали экономический подъем, который выразился, в частности, в резком увеличении количества поступивших на поселения монет. При этом резко изменилось качество монет. Вторая половина VII в., как мы отметили выше, была представлена 5 исключительно медными монетами. VIII век представлен 12 монетами: 11 золотых солидов, чеканенные императорами-иконоборцами Львом III Исавром (717—741) и его сыном Константином V Копронимом (741—775), 1 золотой анонимный динар 755 / 756 г. н.э. Две арабских монеты и пять византийских найдены в одном районе — около с. Планерское. Из этих монет два золотых солида (Константина V Копронима, чеканки 741—757 гг.) и анонимный аббасидский динар времени халифа ал-Мансура были положены в погребения древнего храма,8 который вряд ли мог быть построен много позже, чем время чеканки этих монет (40—50-е годы). Вскоре после постройки он был заменен возведенной на его месте базиликой, близкой по своим архитектурным особенностям к базилике в Партените, которая была создана в годы епископства Иоанна Готского, т.е. в 50—80-е годы VIII в. Следовательно, поселение в Планерском возникло значительно раньше конца VIII в., поскольку ко времени возведения даже древнего храма оно должно было существовать и накопить экономический и идеологический потенциал для строительства столь важного общественного сооружения. По своему керамическому материалу поселение у с. Планерское ничем не отличается от других поселений Южного Приазовья, хотя в социально-экономическом смысле оно представляло собой явление исключительное, и, следовательно, нет оснований для датировки памятников с идентичным керамическим комплексом более поздним временем, чем это поселение.
IX век в Южном Приазовье представлен двумя золотыми монетами, из которых одна чеканена Феофилом (829—842 гг.), другая —Василием I и Константином (время чеканки 869—879 гг.). Первая была найдена на Таманском городище, вторая — в районе Тиритаки. Конец IX в. представлен четырьмя потертыми медными херсоно-византийскими монетами Василия I (867—886), которые могли быть в обращении и в X в. Все эти четыре монеты найдены в одном пункте — на Таманском городище.
Появление медной монеты в конце IX в. весьма симптоматично. На большинстве степных и приморских поселений активная жизнь прекращается именно в конце IX в. или самом начале X в. Широко распространенные в Причерноморье (Дунайская Болгария, Херсон, Западный Крым, Таманское городище, Керчь, Саркел) приземистые грушевидные амфоры с мелкоборозчатой поверхностью, хорошо датированные монетами от Василия I (867—886) до Василия II (976—1025), здесь не встречаются. Немного здесь и крымских яйцевидных круглодонных амфор с зонами мелкого рифления, которые появлялись (судя, по данным Херсона) в IX в. и в основном бытовали в X в.
Высокогорлые кувшины с плоскими ручками представлены здесь только ранними типами и на степных поселениях единичны. Однако на покинутых в конце IX в. поселениях, т. е. на тех поселениях, куда уже не поступала импортная тара X в., имеется грубая кухонная керамика (горшки), которая, следуя в общей традиции VIII—IX вв., отличается от нее рядом черт. Она близка к керамике слоев X—XII вв. на Таманском городище. Можно думать, что эта керамика принадлежала последним жителям поселений, оставшимся в полупокинутых деревнях, после того как прекратилось производство тарной и кухонной керамики в гончарных мастерских, обслуживавших эти некогда цветущие поселения.
Несмотря на то что имеются свидетельства поспешного оставления жилищ (на Тепсене, у д. Героевка, Пташкино, в Тиритаке) у нас нет оснований говорить о тотальном уничтожении жителей края и полном разрушении поселений в результате внезапного вражеского вторжения. Напротив, имеются данные о том, что места покинутых и разрушенных поселений посещались их прежними обитателями, а на месте старых жилищ совершались жертвоприношения (селище у д. Пташкино).
На поселениях в гористом юго-восточном углу Керченского полуострова, в районе с. Планерское, кое-где на Таманском полуострове (и, вероятно, в Фанагории) поселения просуществовали дольше, по-видимому, в течение всего X в. Здесь в находках представлены и грушевидные амфоры, и белоглиняная поливная керамика IX—X вв., и стеклянные браслеты середины X в. Таким образом, археологический материал свидетельствует о медленном, длительном угасании жизни на поселениях Южного Приазовья, надломленных какими-то крупными событиями конца IX в.
А.В. Гадло
«Предыстория Приазовской Руси. Очерки истории русского княжения на Северном Кавказе»
Относительно быстрая утрата населением Южного Приазовья языческих погребальных традиций объясняется также тем, что дохристианские погребальные сооружения обитателей этого края сравнительно мало отличались от христианских погребальных сооружений. Как было отмечено выше, для дохристианских погребений были характерны положение покойника на спине лицом на восток или северо-восток, устройство земляной вытянуто-овальной ямы, которая перекрывалась камкой, деревом, каменными плитами или саманными кирпичами, и даже обкладка стенок ямы деревянными плахами, саманными кирпичами или каменными плитами, малочисленность и сравнительная бедность погребального инвентаря...
Монеты VI и начала VII в. встречаются исключительно в Боспоре (Керчи). Монеты, имевшие хождение во второй половине VII в., появляются за его пределами. Наиболее ранняя монета — 40 нумий Ираклия и Константина II (610—641) найдена в 1939 г. в Фанагории.
Это единственная монета первой половины VII в. Монет второй половины VII в. несколько. Фоллис Константина III (641—668) был найден нами в 1964 г. на уровне древней дневной поверхности при раскопках жилища VI на поселении у д. Героевка.2 Перечеканенный Константином III константинопольский фоллис Фоки был найден в 1960 г. в районе Боспорской загородной усадьбы (за пределами древней Керчи, в 2 км). Фоллисы Константина IV Погоната (668—685) найдены вблизи Тиритаки (пос. Аршинцево) и в районе пос. Синягино (Джанкой). Все эти монеты медные — обстоятельство, свидетельствующее о том, что в Южное Приазовье они, скорее всего, попали вследствие торгово-денежных операций, а не в качестве сокровищ. Об активизации торговых сношений в проливе, о которой говорит нумизматический материал, свидетельствует и амфорная тара. Амфоры, которые мы датируем концом VII — началом VIII в., судя по характеру глин, представляют импорт понтийских центров.
Период возникновения интересующих нас поселений в Южном Приазовье А.Л. Якобсон определяет концом VIII в. (второй половиной) и даже началом IX в. С этим утверждением трудно согласиться. В середине второй половины VIII в. эти поселения, несомненно, уже существовали, а их обитатели переживали экономический подъем, который выразился, в частности, в резком увеличении количества поступивших на поселения монет. При этом резко изменилось качество монет. Вторая половина VII в., как мы отметили выше, была представлена 5 исключительно медными монетами. VIII век представлен 12 монетами: 11 золотых солидов, чеканенные императорами-иконоборцами Львом III Исавром (717—741) и его сыном Константином V Копронимом (741—775), 1 золотой анонимный динар 755 / 756 г. н.э. Две арабских монеты и пять византийских найдены в одном районе — около с. Планерское. Из этих монет два золотых солида (Константина V Копронима, чеканки 741—757 гг.) и анонимный аббасидский динар времени халифа ал-Мансура были положены в погребения древнего храма,8 который вряд ли мог быть построен много позже, чем время чеканки этих монет (40—50-е годы). Вскоре после постройки он был заменен возведенной на его месте базиликой, близкой по своим архитектурным особенностям к базилике в Партените, которая была создана в годы епископства Иоанна Готского, т.е. в 50—80-е годы VIII в. Следовательно, поселение в Планерском возникло значительно раньше конца VIII в., поскольку ко времени возведения даже древнего храма оно должно было существовать и накопить экономический и идеологический потенциал для строительства столь важного общественного сооружения. По своему керамическому материалу поселение у с. Планерское ничем не отличается от других поселений Южного Приазовья, хотя в социально-экономическом смысле оно представляло собой явление исключительное, и, следовательно, нет оснований для датировки памятников с идентичным керамическим комплексом более поздним временем, чем это поселение.
IX век в Южном Приазовье представлен двумя золотыми монетами, из которых одна чеканена Феофилом (829—842 гг.), другая —Василием I и Константином (время чеканки 869—879 гг.). Первая была найдена на Таманском городище, вторая — в районе Тиритаки. Конец IX в. представлен четырьмя потертыми медными херсоно-византийскими монетами Василия I (867—886), которые могли быть в обращении и в X в. Все эти четыре монеты найдены в одном пункте — на Таманском городище.
Появление медной монеты в конце IX в. весьма симптоматично. На большинстве степных и приморских поселений активная жизнь прекращается именно в конце IX в. или самом начале X в. Широко распространенные в Причерноморье (Дунайская Болгария, Херсон, Западный Крым, Таманское городище, Керчь, Саркел) приземистые грушевидные амфоры с мелкоборозчатой поверхностью, хорошо датированные монетами от Василия I (867—886) до Василия II (976—1025), здесь не встречаются. Немного здесь и крымских яйцевидных круглодонных амфор с зонами мелкого рифления, которые появлялись (судя, по данным Херсона) в IX в. и в основном бытовали в X в.
Высокогорлые кувшины с плоскими ручками представлены здесь только ранними типами и на степных поселениях единичны. Однако на покинутых в конце IX в. поселениях, т. е. на тех поселениях, куда уже не поступала импортная тара X в., имеется грубая кухонная керамика (горшки), которая, следуя в общей традиции VIII—IX вв., отличается от нее рядом черт. Она близка к керамике слоев X—XII вв. на Таманском городище. Можно думать, что эта керамика принадлежала последним жителям поселений, оставшимся в полупокинутых деревнях, после того как прекратилось производство тарной и кухонной керамики в гончарных мастерских, обслуживавших эти некогда цветущие поселения.
Несмотря на то что имеются свидетельства поспешного оставления жилищ (на Тепсене, у д. Героевка, Пташкино, в Тиритаке) у нас нет оснований говорить о тотальном уничтожении жителей края и полном разрушении поселений в результате внезапного вражеского вторжения. Напротив, имеются данные о том, что места покинутых и разрушенных поселений посещались их прежними обитателями, а на месте старых жилищ совершались жертвоприношения (селище у д. Пташкино).
На поселениях в гористом юго-восточном углу Керченского полуострова, в районе с. Планерское, кое-где на Таманском полуострове (и, вероятно, в Фанагории) поселения просуществовали дольше, по-видимому, в течение всего X в. Здесь в находках представлены и грушевидные амфоры, и белоглиняная поливная керамика IX—X вв., и стеклянные браслеты середины X в. Таким образом, археологический материал свидетельствует о медленном, длительном угасании жизни на поселениях Южного Приазовья, надломленных какими-то крупными событиями конца IX в.
Комментариев нет:
Отправить комментарий