В.Б. Ковалевская

К изучению орнаментики наборных поясов VI-IX вв. как знаковой системы

 В эпоху массовых передвижений, непрерывно перекраивавших этническую и политическую карту Евразии IV-IX вв., разноязычные племена то объединялись в кратковременные военные союзы на стороне одной из крупных держав того времени (Византия, Иран, Китай, тюркский и хазарский каганаты и т.д.), то проводили походы на свой страх и риск. В этих условиях появлялась объективная необходимость в каком-то неязыковом средстве опознавания. По исторический источникам и этнографическим параллелям известно, что такую опознавательную роль при военных действиях играли военные штандарты и знамёна, особенности одежды, характер построения военных подразделений, иногда определённого вида головные уборы. К сожалению, все эти вещи не сохранились. Из дошедших до нас предметов широко известны поясные наборы дружинников Евразии. Они имеют большое значение для воссоздания костюма и облика древнего всадника. Пояс был своеобразным паспортом дружинника раннего средневековья и свидетельством его места в дружинной иерархии. На поясных наборах VI-VII вв. больше, чем в других категориях вещей, проявлялась общая евразийская мода. Сходные типы поясов мы находим от Монголии на востоке до Италии на западе, от Удмуртии и Прикамья на севере до Закавказья и Северной Африки на юге. Рассмотрение этой группы вещей эффективно, поскольку в нашем распоряжении находится материал, собранный по детализированной и единой программе с максимально широкой территории. Так, например, применяя последовательный анализ и метода теории информации, можно приблизиться к решению затянувшегося спора о месте происхождения поясных украшений, которым, по мнению одних авторов, является Сибирь, других — Северное Причерноморье, Заволжье, Приднепровье или Византия.

Ниже подробно рассматривается орнаментация поясных бляшек как знаковая система. Предварительно следует уточнить, насколько осознанно воспринимали её знаковый характер дружинники, носившие эти пояса, и мастера, создавшие их.

Пояс, как правило, изготавливался по заказу, единовременно и как законченное целое, что не мешало заменять терявшиеся в процессе использования отдельные его составные части новыми. По китайским источникам известно, что сложные кожаные пояса, украшенные бляхами, с которых свешивались кольца, были в быту у центральноазиатских гуннов. На знатность владельца (план содержания) указывало количество свешивавшихся колец (план выражения). Китайцы восприняли именно этот знаковый характер поясов, введя их у себя и строго следя за тем, чтоб количество поясных украшений отражало военную или административную иерархию. На эту же роль жалованного пояса как символа власти и наивысшего воинского достоинства обращали внимание византийские, закавказские и персидские источники в эпоху раннего средневековья. Здесь план содержания (высокое положение владельца) реализован в использованном драгоценном металле (золотой пояс), в высокой художественности и мастерстве изготовления, а также и в форме отдельных деталей (план выражения) ([3], стр.139). Наборный пояс с подвесными ремешками по заказу императора, шаха, хана, крупного военачальника или дружинника мастер мыслил как сложную систему символов с определённой смысловой нагрузкой. Задача археолога состоит в правильном «чтения» и понимании этой информации.

Когда нужно чётко описать интуитивно выделенные единицы исследования, которые объединяются в более крупные группировки, встаёт вопрос о терминологии. В археология нет такой чёткой терминологии, которая удовлетворяла бы правилам строгого анализа. Исторически, со времени О. Монтелиуса и В. А. Городцова, в археологии в большинстве типологических работ более или менее последовательно применялись такие обозначения иерархической классификации, как категории, зилы, типы, группы, серии и т.д. Но поскольку в биологической систематике различие между такими понятиями, как род, вид, семейство и т.д., объясняется не формально-логическими законами, а биологическими явлениями, их механический перенос в археологические исследования не влечёт за собой строгости и, главное, однозначности. В применении этих иерархически расположенных подразделений отдельными исследователями как для различного, так и для одного и того же материала не наблюдается единства; то, что называется в одной работе классом, в другой называется типом, в третьей — видом и т.д. Поэтому необходим выбор такой системы записи, где были бы однозначно определены сами единицы анализа и правила перехода от одного уровня анализа к другому.

Мы принимаем как данную, не приводя обоснования за недостатком места, скользящую классификацию по морфологическим и целому набору иных признаков для поясных накладок и наконечников и считаем те объекты исследования, которые мы принимаем в процессе работы за единицы исследования, выделенными нами однозначно. В настоящей статье такими единицами исследования является прорезная орнаментация на одном экземпляре металлических накладок, бляшек-подвесок или наконечников, выделенных нами согласно принятой в указанных томах свода типологии.

Прежде чем обратиться к последовательному анализу и эксплицитному определению прорезной орнаментации, суммируем наши интуитивные (имплицитные) представления о ней. В специальной литературе уже было отмечено, что прорезная орнаментация на щитках пряжек, наконечниках и накладках изображала человеческое лицо. Но относительно смысловой нагрузки других сочетаний различных геометрических прорезей вопрос не ставился. Да и нельзя его было ставить, покуда материал не был собран воедино, и нельзя было построить последовательный ряд изменений этой общей схемы. Вопрос заключается в том, какое количество деталей позволяет говорить о желании мастера изобразить человеческое лицо. Поскольку формирование поясных украшений этого типа происходило в Северном Причерноморье и наиболее ранние комплексы найдены на Черноморском побережье Северного Кавказа, мы привлечём к решению этого вопроса данные лингвистики. Так, в кабардинском языке слово «лицо» передается сочетанием слов «глаз + нос», а в адыгском — «голова + рот». Поскольку сама форма накладок, наконечников и щитков пряжек является изображением головы (иногда даже в типичном для этих районов головном уборе), то, очевидно, для того чтобы изобразить лицо, достаточно было нанести изображение двух или даже одного элемента, нанесение же всех четырёх элементов следует считать примером избыточности. К. Штейнбух привёл сообщение «лицо» как пример легкого его опознавания даже при плохом изображении, поскольку за долгую человеческую историю «человеческий опознавательный аппарат особенно настроился на “лицо”». Интересно, что на приведённом им рисунке мы видим изображение, в своих деталях тождественное тем, которые мы рассмотрим ниже, так как и здесь был принят тот принцип, что и в древности, — передать максимум сообщений минимальным количеством сигналов.

Орнаментация различных деталей пояса рассматривается как законченный «текст» — «набор знаков с повторениями в некотором алфавите с заданными по определённому правилу позиционными отношениями». Единицами «текста» считаются замкнутые прорези — минимальные и продуктивные фигуры. Под минимальностью понимается то, что фигуру нельзя расчленить, не изменяя её значения, и в данном виде она является наименьшей значимой единицей. Под продуктивностью понимается то, что прорезь может входить в структурные сочетания (как свободиые, когда прорези не соединяются, так и несвободные, когда две или три прорези соединяются в одну, причем за каждой сохраняется её смысловая нагрузка). Эти единицы — «буквы» — задаются открытым списком — алфавитом. Алфавит содержит 27 «букв», чётко различающихся по форме.

«Словами» в данном алфавите являются упорядоченные наборы «букв» на всех предметах исследования (композиции прорезных орнаментов на одном поясном украшении), где каждая «буква» принадлежит данному алфавиту и где всякое «слово» разлагается на «буквы» единственным образом. Буквы в слове упорядочены и подчиняются строгим правилам порождения. Здесь наблюдается та же картина, что и в других семиотических системах, когда структура представляет собой множество с двумя отношениями линейного порядка и управления.

Можно поставить вопрос о месте происхождения и путях распространения поясов с прорезной орнаментацией. Наиболее ранними экземплярами являются детали поясов с полной схемой изображения человеческого лица, обладающие максимальной избыточностью. Следовательно, наибольший процент украшений пояса с наиболее избыточными изображениями будет наблюдаться на территории, где они возникли и откуда начали свой путь проникновения на другие.

Все остальные данные при картографировании убедительно свидетельствуют о Северном Кавказе как об исходном пункте в дальнейшем продвижении этих вещей на запад, северо-восток и восток. Развитие орнаментальных и изобразительных схем а priori должно происходить по линии постепенного упрощения и схематизации, что выражается в уменьшении избыточности, — явление уже отмеченное в литературе.

территории распространения поясов с прорезной орнаментацией ( VI-VIII вв.).

Ссылка на источник